Старый седой архиваиус грустил у чистого пергамента. Старый седой архиваиус грустил у чистого пергамента. Рядом мёртвой грудой покоились монолиты серых томов. Архивариус был потомственным, почётным и, увы, слабовольным. Сначала он не мог отказать умудрённому годами отцу, который провёл среди пыльных книг всю жизнь и заступил на должность, вынашивая план побега, затем - подчинился канцлеру королевства, а там и пообвык. Зажил как большинство людей. Искал мелких радостей, возвращался в пустой дом, перебрасывался парой слов с редким посетителем... Вёл исключительно благообразное существование - не то что в кабацких драках замечен никогда не был, а и даже за кружечкой пенного и ароматного пива. Видимо, есть всё же что-то тревожное в том, что родители на отпрыска не нарадуются! Впрочем, им обоим уже лет тридцать как всё равно, чем их драгоценный единственный сын занимается! А сыну вот тяжко... Привычка - страшная сила. Архивариус печально вздохнул и продолжил перебирать средоточия мудрости. Из корешка особо толстого и потрёпанного выскочила мышка. Вообще считалось, что серым грызунам не место в святилище мудрости. Их следовало безжалостно травить, но у архивариуса даже по молодости на это рука не поднималась. Он лишь укладывал ценные (для него) тома повыше и высыпал в угол маленькие кусочки сыра. Мыши, между тем, не обнаглели и плодиться без остановки не начали. Да и книги они грызли очень деликатно - самые нижние и с самого края. Бессменный работник королевской библиотеки лишь грозно топал на них для острастки да возвращался к своим делам. А дела у него, смешно сказать, были какие-то не мужские - то вязание (холодно, а шерсть нынче подорожала), то рисование... Читать он разлюбил уже давно, писать тоже - когда вокруг столько свидетельств бесполезной работы писателей, поневоле отчаешься создать что-то своё, уникальное, что захватит сердца людей... Он отчаивался, и создавал забавные узоры для тёплых шерстяных носков. Если кто спросит, так у него и отговорка была готова - племянница, мол, присылает. Только вот никто не спрашивал.
А мышка тем временем утекла в свою норку и чем-то уютно шуршала. Архивариус улыбнулся своим мыслям. Когда-то, заступая на работы, он прочитал книжку о мальчике, который случайно зашёл к мышке в норку. Счастливчик нашёл там другой мир, приключения и невесту, а несчастный книгостраж лишь вздыхал, глядя на норушек, снующих туда-сюда. кто знает, может, история о чудесном путешествии и помогла им заслужить благосклонность тогдашнего молодого человека, а ныне старика? Так или иначе, это единственная мечта. которая выжила здесь, в душных и пыльных закоулках, среди мёртвых фолиантов с покусанной обложкой.
Архивариус отложил перо и подошёл к окну, подзатянутому паутиной. Пару раз в месяц он находил в себе силы смахнуть незатейливые творения местных пауков, а полотёрка забегала раз в месяц, протирала каменный пол, ворча, что это бесполезное занятие, а затем гордо удалялась, словно совершала подвиг. Архивариус тогда облегчённо вздыхал доставая из тайника очередной маленький шедевр.
Иногда ему было печально оттого, что у него нету ни сына, ни дочери, которые могли бы нарушать монументальную тишину каменных сводов, но с другой стороны он радовался, что избавлен от искушения передать "зловещие тайны", давно уже никому не нужные, молодому преемнику. Никто не будет заперт за решёткой по его воле.
Внезапно в двери постучали и тут же отворили - резко, требовательно... Вошёл усатый бравый комендант. Архивариус помнил его в лицо, но по имени - нет. Перед собой он толкал мальчика лет десяти. Брови ребёнка были насуплены, взгляд - затравленный, волчий какой-то.
- Здравствуй, Хловиус, - пробасил гость, - а мы тебе тут сменщика привели.
С этими словами он подтолкнул мальчишку к хранителю знаний. Тот попробовал поупираться, но затем лишь насупился - перед стариком он явно робел.
- Он - парнишка смышлёный.... - смущённо добавил комендант, - его только читать надо подучить да писать. А так он помощью будет. Да и одному тебе не так скучно будет.
Пока архиваиус изучающе рассматривал пацанёнка, комендант быстро испарился , хлопнув напоследок дверью. И старик, и мальчишка одинаково вздрогнули. Потом старик пристально посмотрел на "помощничка".
- Тебя как -зовут-то? - нарочито недружелюбно буркнул он. Парнишка сразу скуксился, шапка льняных волос словно потускнела.
- Налем, - тоненько выдал он в ответ.
- Ну проходи, Наль, - вздохнул архивариус, поглубже запихивая вязание за полку, - значит, книги...