Лишь бы грела любовь да горел родной очаг, да поменьше бы вьюг и дорожных патрулей!
читать дальшеЭто была длинная дорога. Поэты и писатели говорят - на край мира. Но что край мира для путешественника, который меряет тропы шагами? Сотней больше - сотней меньше, лишь бы цель, наконец, замаячила на горизонте. И путник, порядком уставший от того, что этой цели не было так долго, воспрял духом и зашагал бодрее, разглядев на фоне закатного неба дымок. А вскоре появился и домик - деревянная добротная изба с резными ставнями. Крыша была устлана зелёным пушистым мхом, сквозь который прорастали голубые цветы на тонких стеблях. Они маняще качались на лёгком ветру, а в окошке призывно мерцала свеча. Так встарь зажигали свет в окне, чтобы ушедшие возвращались быстрей, и дорога их была лёгкой. Путник устало вздохнул, и сердце его, забившееся было сильней в надежде, что дом нужный, успокоилось. Кажется, снова не тот... Но выглядела изба приветливо - хоть и не было цветных узоров на стенах, они были на удивление чистыми, а сад, утонувший в ночных тенях, казался очень желанным пристанищем. Путник поднялся по разукрашенному резными узорами крылечку и постучал в дверь. Тишина. Ни шагов, ни мелькнувшей тени у окна, ни звука цепочки, набрасываемой на дверь... И вдруг - мелодичное "Войдите!" Он толкнул дверь...
Сердце, выстукивающее до этого ровный ритм, сжалось и скакнуло куда-то в пятки. Он дошёл! Так долго, но глядя на ту, которая сидела у прялки, он понимал, что стоило пройти ещё дольше, в десятки раз дольше. Хотя бы для того, чтобы посмотреть Ей в глаза. Её нельзя было не узнать. Она сияла, пожалуй, даже ярче лучины, которая освещала Её работу. Это Она и Её прялка наполняли хижину нежным светом, делая простенькое убранство достойным и богатого купца, и благородного господина, и даже пожалуй, короля. В углу лежали наколотые дрова, на подоконнике росла мята, дополняющая собой ночные запахи, которые ветер бросал окно... В углу паучок плёл свою тоненькую паутинку. На столе в маленькой вазе стояли синие цветы, такие же, как на крыше. Улыбаясь, на путника смотерла Женщина.
Он не смог бы точно сказать, сколько ей лет и какого цвета её волосы. Да-да, волосы! Так странно было видеть, как они становятся то темней, то светлей, отзываясь на трепетание лучины. То отливают золотом, то медью. То кудрявятся, то кажутся прямыми, рассыпавшись по плечам. Глаза её... О, в глазах волновалось море! Только море и может быть таким разным - когда летишь в воду, она кажется совсем голубой, ярче неба. Но вот ты погрузился в прохладные волны, и зелёная поначалу толща становится всё темней и темней, до черноты... Пока на самом дне ты не видишь звёзды, отпечатавшиеся там с ночи. Больше бы света, ведь в дрожании пламени не разглядеть лица как следует. Вот набегает тень от ветки, которую колышет ветер, и румянец на щеках уступает место молочной белизне, заостряя мягкие черты лица... Теперь путнику стало понятно, почему ни один художник так и не смог нарисовать Её портрет. Лишь одно было несомненно - Она была прекрасна. Неземная, невероятная, юная и древняя одновременно, она смотрела на него и улыбалась - мягко и немножко лукаво.
Она тоже сразу его узнала. Это был Тот, Кто Ищет - не лучший гость, но и не самый худший. Именно так они и приходят - замерев на пороге, уставившись как на чудо. В глазах этого мальчика удивление и восторг. Хорошие глаза, тёплого серого цвета. Волосы русо-пыльные, простое лицо в морщинках и курносый нос. Кажется, мальчик давно не улыбался - самые решительные морщины вокруг губ. Оычно упрямо сжатые, сейчас они приоткрыты, и хорошо видно, каким он был лет тридцать назад - десятилетним лопоухим пацаном, наблюдающим, как отец вылавливает из речки карасей, одного за одним, и мечтающий, что когда-нибудь он тоже так сможет. Тогда он ещё мог мечтать... Когда же ты потерял этот дар, малыш? И что сделал, чтобы его сохранить?
Вот Женщина отложила работу. Повела рукой в сторону лавки, укрытой белым покрывалом. Длинный просторный рукав открыл тонкую кисть. "Проходи," - сказала Она, - "но прежде - разведи огонь." Путник как зачарованный прошёл к печи. Когда он шёл сюда, то точно знал, что хочет спросить, какую высказать просьбу.. Сейчас же ему хотелось лишь упасть перед Ней на колени и умоять позволить ему остаться... Но что будет после? Она может покачать головой, всё так же улыбаясь, и ему останется лишь бежать, стараясь забыть о своём позоре... Или хуже - Она кивнёт. И тогда как ему, неказистому и грубоватому, оставаться рядом с Ней, неземной и ускользающей? Он в смятении поставил котелок и, наконец, повернулся к Ней.
"Ты же..." - нерешительно начал он.
"Ты знаешь, кто я," - прервала Она, - "а я, хоть и впервые тебя вижу, знаю, что привело тебя сюда."
Он молчал. Мог бы слушать Её вечно, пожалуй... И смотреть. Вот только глаза привыкнут! Он уже видел Её черты лица - всё лучше и лучше. И высокий лоб, и длинный прямой нос, и тонкие губы...
"Ты можешь попросить. Ты можешь задать вопрос. А можешь, если у тебя нет ни того, ни другого, переночевать и отправиться в путь," - меж тем продолжала Женщина.
"Так просто?" - поразился он и испугался - вдруг Она сочтёт это вопросом, и ему придётся уйти? Пусть увидеть Её и стоило всех вопросов, но было бы обидно, если бы он попался на старую как мир уловку.
"Не бойся," - мягко произнесла Она, прочтя невысказанное по его лицу, - "я не дух, что желает лишь обмануть. Подумай, чего ты хочешь. Реши. Ты ведь столько прошёл - неужели ты думаешь, что не заслужил ответа?"
Он кивнул и побледнел. Вопрос был важен для него. Он прокручивал в голове сотни формулировок, и вот настал момент, когда пора выбрать одну. Он посмотрел в Её тёмные глаза, поблёскивающие из-под кудрявой каштановой чёлки...
Конечно же, он не заметил усталости, скрывающейся на дне этих глаз. Не заметил и печали в голосе. Она слишом давно существовала, чтобы не уметь всё это скрывать. Была слишком стара, чтобы хотеть, чтобы это было заметно. Она лишь погасила улыбку и принялась слушать. Вопрос, что повторяли все Те, Кто Искал, слово в слово...
"Мне уже много лет," - говорил путник, сбиваясь и волнуясь, - "но ни жены, ни детей, ни дома человеческого. Только скоплю немного денег - то хворь приключится, то ограбят... Барин, бывает, злой да жадный попадётся. А то ударит молния в огород, да и посевов как ни бывало! Словно неудачи меня преследуют! Ответь мне - что мне сделать, чтобы стать человеком? Чтобы кровь кипела? Чтобы дышалось легко? Чтобы дело своё любить, да не нищим жить? А то кому я такой нужен, беспутный?"
Она вздохнула - но так, что вздох услышал лишь паучок. Услышал и замер...
Паучок всегда был с Ней рядом. Просто чтобы плести паутинку и чтобы слышать эти вздохи. Он ждал и их, и многого другого. Он вообще был рядом, чтобы ждать. Творить свои узоры. И чтобы Она не была одна. И Она знала, что он всегда где-то здесь. Вот почему хоть и неслышно, но всё же вздыхала. Вот почему...
"Ты строишь дом. Ты собираешь деньги. Ты ищешь любви," - задумчиво произнесла Она, и лучина выхватила морщинку в уголке глаза. Выхватила и отступила в тень, - "но разве есть внутри тебя дом? Достаток ли в твоей душе? И любишь ли ты?"
Он смотрел на Неё и готов был плакать. Кричать... От разочарования. Кто угодно мог ему сказать эти слова... Кто угодно! Так стоило ли пройти весь этот путь, чтобы испутать величайшее разочарование в жизни - узреть развенчанный миф?
"Кого мне любить, если я никому не нужен?" - беспомощно спросил он, глядя Ей прямо в глаза, - "куда мне привести женщину, с которой я провёл бы жизнь?"
"В сердце," - просто ответила Она, - "посторой в сердце дом-храм. Поставь в него Её образ - на важное место. Не молись ей, но служи ей. Сделай так, чтобы она была счастлива. Чтобы в этом храме она оставалась чистой. Чтобы наполняла его своим светом. И тогда уже иди вперёд."
Он растерянно захлопал глазами - словно ему впревые в жизни показывали, как ловить рыбу.
"А если она не захочет? Если я ей предложу самое дорогое, что у меня есть, а она... Просто растопчет это? И всё зря..." - воскликнул он, пытаясь звучать яростно, но на самом деле жалобно вопрошая.
"Один вопрос... Помнишь?" - сказала Она, улыбаясь уголками губ. Седая прядь поблёскивала за ухом, серые глаза были чуть прищурены. Он кивнул, но не сдвинулся с места. Смотрел на Неё, ожидая чуда, и в его глазах рушились города. Горела надежда. Росла злость. Сжав кулаки, он молча поклонился и вышел. Дверь плавно закрылась за его возмущённой спиной.
Тогда Женщина позволила себе встать. Подошла к окну. Путник энергично шагал куда-то в сторону человеческих поселений. Начиналась его новая дорога. Не со слов, нет. Слова были пусты. Нищий, крестьянин, королевский советник могли их произнести... Быть или не быть услышанными. Так что же особенного было в том, чтобы их произнесла именно Она?
"Вот почему они не понимают?" - спросила Она у паучка, - "почему никто из них и подумать не может, что я тоже могу чего-то ждать? Чего-то хотеть? Что я не просто Женщина, несущая мудрость, что я тоже живая и у меня есть сердце? Что я здесь просто чтобы дождаться, а не чтобы говорить с теми, кто чего-то хочет? Может, я вовсе и не дожна этим заниматься! Но каждый путник считает нужным позаботиться о себе, а затем разозлиться оттого, что ему не открыли глаза и убежать!"
Паучок не отвечал. Он просто раскачивался на паутинке, глядя вслед уходящему. Женщина же подошла к котелку с закипевшей водой. Волосы, отливающие медью, коснулись кончиками воды. Аромат липы наполнил комнату. Она обхватила ладонями кружку и уставилась в окно. Звёзды уже давно вышли. Как жаль - Она совсем не умела по ним читать.
"Что скажешь, друг?" - горько и весело спросила Женщина, и вопрос разнёсся по комнате звоном колокольчиков. А что мог сказать паучок? Он раскачивался из стороны в сторону и смотрел на дорогу....
Сердце, выстукивающее до этого ровный ритм, сжалось и скакнуло куда-то в пятки. Он дошёл! Так долго, но глядя на ту, которая сидела у прялки, он понимал, что стоило пройти ещё дольше, в десятки раз дольше. Хотя бы для того, чтобы посмотреть Ей в глаза. Её нельзя было не узнать. Она сияла, пожалуй, даже ярче лучины, которая освещала Её работу. Это Она и Её прялка наполняли хижину нежным светом, делая простенькое убранство достойным и богатого купца, и благородного господина, и даже пожалуй, короля. В углу лежали наколотые дрова, на подоконнике росла мята, дополняющая собой ночные запахи, которые ветер бросал окно... В углу паучок плёл свою тоненькую паутинку. На столе в маленькой вазе стояли синие цветы, такие же, как на крыше. Улыбаясь, на путника смотерла Женщина.
Он не смог бы точно сказать, сколько ей лет и какого цвета её волосы. Да-да, волосы! Так странно было видеть, как они становятся то темней, то светлей, отзываясь на трепетание лучины. То отливают золотом, то медью. То кудрявятся, то кажутся прямыми, рассыпавшись по плечам. Глаза её... О, в глазах волновалось море! Только море и может быть таким разным - когда летишь в воду, она кажется совсем голубой, ярче неба. Но вот ты погрузился в прохладные волны, и зелёная поначалу толща становится всё темней и темней, до черноты... Пока на самом дне ты не видишь звёзды, отпечатавшиеся там с ночи. Больше бы света, ведь в дрожании пламени не разглядеть лица как следует. Вот набегает тень от ветки, которую колышет ветер, и румянец на щеках уступает место молочной белизне, заостряя мягкие черты лица... Теперь путнику стало понятно, почему ни один художник так и не смог нарисовать Её портрет. Лишь одно было несомненно - Она была прекрасна. Неземная, невероятная, юная и древняя одновременно, она смотрела на него и улыбалась - мягко и немножко лукаво.
Она тоже сразу его узнала. Это был Тот, Кто Ищет - не лучший гость, но и не самый худший. Именно так они и приходят - замерев на пороге, уставившись как на чудо. В глазах этого мальчика удивление и восторг. Хорошие глаза, тёплого серого цвета. Волосы русо-пыльные, простое лицо в морщинках и курносый нос. Кажется, мальчик давно не улыбался - самые решительные морщины вокруг губ. Оычно упрямо сжатые, сейчас они приоткрыты, и хорошо видно, каким он был лет тридцать назад - десятилетним лопоухим пацаном, наблюдающим, как отец вылавливает из речки карасей, одного за одним, и мечтающий, что когда-нибудь он тоже так сможет. Тогда он ещё мог мечтать... Когда же ты потерял этот дар, малыш? И что сделал, чтобы его сохранить?
Вот Женщина отложила работу. Повела рукой в сторону лавки, укрытой белым покрывалом. Длинный просторный рукав открыл тонкую кисть. "Проходи," - сказала Она, - "но прежде - разведи огонь." Путник как зачарованный прошёл к печи. Когда он шёл сюда, то точно знал, что хочет спросить, какую высказать просьбу.. Сейчас же ему хотелось лишь упасть перед Ней на колени и умоять позволить ему остаться... Но что будет после? Она может покачать головой, всё так же улыбаясь, и ему останется лишь бежать, стараясь забыть о своём позоре... Или хуже - Она кивнёт. И тогда как ему, неказистому и грубоватому, оставаться рядом с Ней, неземной и ускользающей? Он в смятении поставил котелок и, наконец, повернулся к Ней.
"Ты же..." - нерешительно начал он.
"Ты знаешь, кто я," - прервала Она, - "а я, хоть и впервые тебя вижу, знаю, что привело тебя сюда."
Он молчал. Мог бы слушать Её вечно, пожалуй... И смотреть. Вот только глаза привыкнут! Он уже видел Её черты лица - всё лучше и лучше. И высокий лоб, и длинный прямой нос, и тонкие губы...
"Ты можешь попросить. Ты можешь задать вопрос. А можешь, если у тебя нет ни того, ни другого, переночевать и отправиться в путь," - меж тем продолжала Женщина.
"Так просто?" - поразился он и испугался - вдруг Она сочтёт это вопросом, и ему придётся уйти? Пусть увидеть Её и стоило всех вопросов, но было бы обидно, если бы он попался на старую как мир уловку.
"Не бойся," - мягко произнесла Она, прочтя невысказанное по его лицу, - "я не дух, что желает лишь обмануть. Подумай, чего ты хочешь. Реши. Ты ведь столько прошёл - неужели ты думаешь, что не заслужил ответа?"
Он кивнул и побледнел. Вопрос был важен для него. Он прокручивал в голове сотни формулировок, и вот настал момент, когда пора выбрать одну. Он посмотрел в Её тёмные глаза, поблёскивающие из-под кудрявой каштановой чёлки...
Конечно же, он не заметил усталости, скрывающейся на дне этих глаз. Не заметил и печали в голосе. Она слишом давно существовала, чтобы не уметь всё это скрывать. Была слишком стара, чтобы хотеть, чтобы это было заметно. Она лишь погасила улыбку и принялась слушать. Вопрос, что повторяли все Те, Кто Искал, слово в слово...
"Мне уже много лет," - говорил путник, сбиваясь и волнуясь, - "но ни жены, ни детей, ни дома человеческого. Только скоплю немного денег - то хворь приключится, то ограбят... Барин, бывает, злой да жадный попадётся. А то ударит молния в огород, да и посевов как ни бывало! Словно неудачи меня преследуют! Ответь мне - что мне сделать, чтобы стать человеком? Чтобы кровь кипела? Чтобы дышалось легко? Чтобы дело своё любить, да не нищим жить? А то кому я такой нужен, беспутный?"
Она вздохнула - но так, что вздох услышал лишь паучок. Услышал и замер...
Паучок всегда был с Ней рядом. Просто чтобы плести паутинку и чтобы слышать эти вздохи. Он ждал и их, и многого другого. Он вообще был рядом, чтобы ждать. Творить свои узоры. И чтобы Она не была одна. И Она знала, что он всегда где-то здесь. Вот почему хоть и неслышно, но всё же вздыхала. Вот почему...
"Ты строишь дом. Ты собираешь деньги. Ты ищешь любви," - задумчиво произнесла Она, и лучина выхватила морщинку в уголке глаза. Выхватила и отступила в тень, - "но разве есть внутри тебя дом? Достаток ли в твоей душе? И любишь ли ты?"
Он смотрел на Неё и готов был плакать. Кричать... От разочарования. Кто угодно мог ему сказать эти слова... Кто угодно! Так стоило ли пройти весь этот путь, чтобы испутать величайшее разочарование в жизни - узреть развенчанный миф?
"Кого мне любить, если я никому не нужен?" - беспомощно спросил он, глядя Ей прямо в глаза, - "куда мне привести женщину, с которой я провёл бы жизнь?"
"В сердце," - просто ответила Она, - "посторой в сердце дом-храм. Поставь в него Её образ - на важное место. Не молись ей, но служи ей. Сделай так, чтобы она была счастлива. Чтобы в этом храме она оставалась чистой. Чтобы наполняла его своим светом. И тогда уже иди вперёд."
Он растерянно захлопал глазами - словно ему впревые в жизни показывали, как ловить рыбу.
"А если она не захочет? Если я ей предложу самое дорогое, что у меня есть, а она... Просто растопчет это? И всё зря..." - воскликнул он, пытаясь звучать яростно, но на самом деле жалобно вопрошая.
"Один вопрос... Помнишь?" - сказала Она, улыбаясь уголками губ. Седая прядь поблёскивала за ухом, серые глаза были чуть прищурены. Он кивнул, но не сдвинулся с места. Смотрел на Неё, ожидая чуда, и в его глазах рушились города. Горела надежда. Росла злость. Сжав кулаки, он молча поклонился и вышел. Дверь плавно закрылась за его возмущённой спиной.
Тогда Женщина позволила себе встать. Подошла к окну. Путник энергично шагал куда-то в сторону человеческих поселений. Начиналась его новая дорога. Не со слов, нет. Слова были пусты. Нищий, крестьянин, королевский советник могли их произнести... Быть или не быть услышанными. Так что же особенного было в том, чтобы их произнесла именно Она?
"Вот почему они не понимают?" - спросила Она у паучка, - "почему никто из них и подумать не может, что я тоже могу чего-то ждать? Чего-то хотеть? Что я не просто Женщина, несущая мудрость, что я тоже живая и у меня есть сердце? Что я здесь просто чтобы дождаться, а не чтобы говорить с теми, кто чего-то хочет? Может, я вовсе и не дожна этим заниматься! Но каждый путник считает нужным позаботиться о себе, а затем разозлиться оттого, что ему не открыли глаза и убежать!"
Паучок не отвечал. Он просто раскачивался на паутинке, глядя вслед уходящему. Женщина же подошла к котелку с закипевшей водой. Волосы, отливающие медью, коснулись кончиками воды. Аромат липы наполнил комнату. Она обхватила ладонями кружку и уставилась в окно. Звёзды уже давно вышли. Как жаль - Она совсем не умела по ним читать.
"Что скажешь, друг?" - горько и весело спросила Женщина, и вопрос разнёсся по комнате звоном колокольчиков. А что мог сказать паучок? Он раскачивался из стороны в сторону и смотрел на дорогу....
-
-
14.12.2015 в 10:50-
-
14.12.2015 в 12:29